— Встречаемся через двадцать минут. Много не бери.

Много не бери? Как же!

Мне требовалась куча платьев — все мои черные, для сцены. Все ожерелья и серьги, пусть даже моя старая шкатулка для бижутерии розового цвета и еле держится. Всего несколько пар туфель, потому что практически придется покупать новые; мои не годятся для рок-звезды. Я упаковала все-все-все нижнее белье, которое мы с Перл купили в тот день, когда отправились в студию «Красные крысы», кроме пижамы, потому что я так скучала, лежа в ней целыми днями. Скучала от бесконечного спанья.

«Никогда больше, — думала я, набивая два чемодана. — В могиле отосплюсь».

Я, конечно, упаковала все свои блокноты. Большинство песен из них я помнила, но блокноты хорошо пахли, и мне нравилось разглядывать свой прежний почерк. Он стал гораздо лучше, когда я смогла читать песни, все на моем собственном, особом языке.

Зомби, весь дрожа, сидел на шкафу, и это напомнило мне взять с собой кошачью еду и его лоток для писанья. Я прихватила упаковку его сухого корма и пообещала, что он получит целую груду косточек — мы с Мосом будем нуждаться в большом количестве мяса, в особенности без настоек и чаев Лус.

Может, он придет и останется со мной? Эта мысль заставила меня вздрогнуть, и я снова обвела взглядом комнату, в которой прожила почти восемнадцать лет. В конце концов, настало время повзрослеть.

Болезнь опустошила эту комнату, лишив ее смысла. Лус унесла отсюда все, что раньше мне принадлежало, — в те времена, когда при виде этих вещей я начинала кричать. Она заменяла знакомые вещи новыми одну за другой, но теперь они не имели для меня никакого значения. Все, что было до болезни, пахло как старые детские игрушки, насыщенные лживыми воспоминаниями и вызывающие легкое чувство стыда.

Пусть лучше они останутся у родителей.

Мама и папа расстроятся, но я могу позвонить им по своему новому телефону и рассказать, как мне хорошо.

Я защелкнула замки чемоданов, подошла к двери, закрыла глаза и прислушалась. Максвелл крепко спал дальше по коридору. В последнее время он начал слегка похрапывать, половая зрелость делала его раздражительным и неспокойным. Ему будет гораздо лучше без сумасшедшей старшей сестры, приковывающей к себе все внимание.

Я прислушалась еще напряженнее — храп Макса в какой-то степени мешал. Внизу послышался еле различимый скрип… Что это? Астор Михаэле поднимается по лестнице? Но ему неизвестно о тайном ключе.

Телефон снова завибрировал в моей руке — словно крошечное нервное животное.

— Я готова, — прошептала я.

— Превосходно. Мы только что остановились. Господи, этот район знавал лучшие времена.

— Это не наша вина. Мусорщики сюда больше не приходят.

— Ну, я рад, что забираю тебя отсюда.

Внезапно на меня нахлынуло новое чувство — захотелось, чтобы не Астор Михаэле помогал мне сбежать. Может, это и не такая уж хорошая идея — уехать с ним. Мосси и сам мог бы мне помочь…

Но распаковать чемоданы, снова разложить и развесить все по шкафам, ящикам и под кровать, испытывая при этом чувство поражения… Нет, этого я даже представить себе не могла.

Задержаться здесь еще на день, даже еще на час… Немыслимо.

— Хорошо, — прошептала я. — Сначала вы должны найти ключ, а потом прокрасться вверх по лестнице без малейшего шума…

Он рассмеялся.

— Минуточку, дорогая Мин. Я никогда никуда не прокрадываюсь.

— Но… моя дверь заперта.

— Ну, так сломай ее.

— Ее? Вы имеете в виду дверь?

— Да, дверь. Ты пребываешь в таком состоянии пять месяцев и наверняка уже чувствуешь свою силу. Лично я ломаю двери неумышленно. Просто ударь по ней ладонью. С силой.

Я легко прикоснулась к двери, вспоминая все те ночи, когда пыталась взглядом провертеть в ней. Но сломать ее?

— Будет шум, — прошептала я. — Все проснутся.

— Пока они сообразят, что происходит, ты уже будешь внизу и за дверью. Не робей. Просто ударь по ней, Мин.

Я вспомнила, как у Перл округлились глаза, когда в прошлое воскресенье я одной рукой подняла ее микшерный пульт. Но сломать дверь?

— Хочешь навсегда остаться в своей комнате? — спросил он.

Я зашипела в телефон. Астор Михаэле и его маленькие тесты! Достаточно ли мы зрелые, чтобы не распасться? Достаточно ли стойкие, чтобы лицом к лицу встретиться с недоброжелательной аудиторией? Достаточно ли сильные, чтобы… ломать вещи?

Прекрасно.

Я отключила телефон, подхватила Зомби, приложила ладонь к двери, размахнулась…

И сильным ударом разнесла ее в щепки.

Снаружи стоял Мое, челюсть у него отвисла.

— Мосси! — воскликнула я.

Его запах наполнил комнату, и Зомби начал рваться из рук, чтобы спрыгнуть на пол и поприветствовать его.

Ладонь жгло.

— Я услышала бы, что ты поднимаешься, если бы этот вонючий Астор Михаэле не отвлек меня.

— Ммм… Я…

— Бедненький Мосси! У тебя измученный вид.

— Со мной кое-что произошло. Кое-что странное. — Он перевел взгляд на лежащие вокруг его ног куски дерева. — Зачем ты это сделала?

Я подхватила чемодан.

— Расскажу по дороге.

— По какой дороге? По дороге куда?

— На новое место жительства. Перестань дергаться! Возьмешь это?

Он удивленно мигнул, увидел мой второй чемодан и взял его за ручку.

Я на мгновение замерла, прислушиваясь. Максвелл определенно проснулся — он больше не храпел, ворочался в постели, смущенно сопя.

Внизу, в комнате родителей, пол заскрипел под их шагами.

— Пошли, — прошипела я.

Красться мы не стали. Ступени жалобно стонали, но это было так здорово — не беспокоиться из-за каждого скрипа или треска старых ступеней. Мы промчались мимо комнаты родителей, почти рядом с выходом, и тут папа включил верхний свет.

— Минерва? — негромко позвал он. — Макс?

Я открыла переднюю дверь. Внутрь хлынули запахи: горы мусора, гниющие осенние листья, маленькие друзья Зомби, быстро скользящие во тьме.

— Пока, папочка! — Я постаралась, чтобы мой голос звучал чуть-чуть опечаленно — из-за разлуки. — Не волнуйся, пожалуйста. Вскоре я позвоню.

— Что ты делаешь? Кто это?

У Моса сделался очень смущенный вид, но на самом деле глупо выглядел папа в своей пижаме.

— Передай от меня Максу и мамочке до свидания. Встретимся на моем дне рождения, ладно?

— Минерва! Ты не можешь просто взять и уйти… Ты нездорова! Куда ты?…

— Я же сказала, что позвоню тебе!

Папа никогда не слушает, что ему говорят. Я выскочила за дверь.

— Как ты уберешься отсюда? — кричал Мос, бегущий следом за мной. — А вдруг они вызовут копов? Я отпустил такси, а на метро мы ехать не можем! Эта тварь внизу…

— Все в порядке, Мос. Смотри, вон он!

Астор Михаэле стоял рядом со своим лимузином в половине квартала от нас и удивленно смотрел на Мосси. Его водитель топтался рядом, нервно разглядывая груды мусора и держа одну руку в кармане, словно был готов начать палить в маленьких друзей Зомби.

Мы подбежали, и я передала Астору Михаэлсу свой чемодан.

— Возьмите. Зомби своими когтями сейчас порвет мне платье.

— Ты берешь с собой кота? — спросил он, продолжая глядеть на Моса.

— И Мосси тоже! — воскликнула я.

— Да, понимаю. — Астор Михаэле устало вздохнул. — Привет, Мос.

— Что здесь происходит? — спросил Мое.

Чисто мужская ревность в его голосе заставила меня захихикать. Но потом папа закричал что-то, и мы все набились в лимузин, втащив за собой чемоданы вместо того, чтобы сунуть их в багажник. Водитель включил мотор, и мы умчались.

Я в окошко помахала папе.

— Мы переезжаем на новую квартиру, Мос, — объяснила я. — Ты останешься там со мной.

— Ммм… — промычал Астор Михаэле.

— Я не могу пойти домой, — сказал Мосси, глядя на мелькающий за окном ночной Бруклин. — Я видел этого монстра внизу, в подземке, и ангелы поймали меня. И чуть не увезли отсюда, точно так, как всегда говорит Лус.

— Ангелы? — спросила я, только сейчас заметив, каким шокированным выглядел Мос.